Побывал в живом музее народа Сан. Или попросту у бушменов. Поразительный синтез современного и первобытного.
Те несколько десятков человек, которые живут тут - из Калахари. В музее они живут три месяца и затем возвращаются обратно, уступая место другой группе.
На мое замечание, что путь не близкий, смеются и объясняют что это раньше их предки кочевали пешком, а сегодня для этого есть транспорт. Да и современные границы сильно мешают - чтобы кочевать в Ботсвану нужны документы. Хотя я сильно сомневаюсь, что там есть кому их проверять.
Моему гиду 27, он бойко говорит по английски и ведёт нехитрую бухгалтерию. Сюда приехал с женой и двумя детьми. В отличие от химбу и гереро у бушменов четкая моногамия. Современные бушмены охотно отдают детей в школу. Там они учат африканс и английский. Родной язык, замечательный своим щелчками, дети учат дома, хотя какие-то школы, где его преподают вроде существуют.
На вопрос об отношениях с племенами химбу,...
Побывал в живом музее народа Сан. Или попросту у бушменов. Поразительный синтез современного и первобытного.
Те несколько десятков человек, которые живут тут - из Калахари. В музее они живут три месяца и затем возвращаются обратно, уступая место другой группе.
На мое замечание, что путь не близкий, смеются и объясняют что это раньше их предки кочевали пешком, а сегодня для этого есть транспорт. Да и современные границы сильно мешают - чтобы кочевать в Ботсвану нужны документы. Хотя я сильно сомневаюсь, что там есть кому их проверять.
Моему гиду 27, он бойко говорит по английски и ведёт нехитрую бухгалтерию. Сюда приехал с женой и двумя детьми. В отличие от химбу и гереро у бушменов четкая моногамия. Современные бушмены охотно отдают детей в школу. Там они учат африканс и английский. Родной язык, замечательный своим щелчками, дети учат дома, хотя какие-то школы, где его преподают вроде существуют.
На вопрос об отношениях с племенами химбу, гереро, нама мой друг как-то резко ответил в том смысле, что мы их не знаем, они нас не знают, мы с ними отдельно и все в таком духе.
Как кочевники бушмены конечно же охотники. В Намибии им охотиться можно только на туриста, но как я понял в Калахари есть места где они до сих пор охотятся традиционным способом - с помощью примитивных ловушек из веревки на мелочь и с помощью отравленных стрел на антилоп и даже жирафов.
Я скептически относился к историям про отравленные стрелы. Сегодня спецслужбы всего мира делают какие-то суперяды, но даже несчастного оппозиционера не могут отправить на смерть. А тут целый жираф.
Но сложность рецептуры несколько пошатнула мой скепсис. Есть специальное дерево, на котором раз в году заводятся особые гусеницы. Когда эти гусеницы окуклятся, их надо собирать под деревом и готовить из коконов особый отвар, смешивая его к тому же с какой-то травой. Сезон длиться всего месяц, так что яду нужно приготовить на год вперёд.
Яд настолько страшный, что на стрелы его наносят только уйдя глубоко в буш и только перед охотой. К тому же не на само остриё, а ниже, чтобы охотник не помер если оцарапается о костяной или железный наконечник.
Мясо животного, убитого такой стрелой опасности не представляет и его можно жарить, сушить или солить. Кстати за солью бушмены ходили к океану.
Луки и стрелы маленькие. Нужно подкрасться метров на 10. Колчан делается из корня акации, путем выжигания сердцевины. Тетива - из веревки сплетённой из растительных волокон.
Помимо стрел в колчане есть палка для добывания огня. Это физически тяжёлая работа даже если уметь. Требуется две человека, чтобы крутить палку непрерывно. Я пробовал - куда там. Но меня похвалили за то, что я отправился в буш как настоящий охотник без воды)))
Другая статья дохода племени - сувениры. Подозреваю, что эта часть более доходна чем билеты. Мне очень нравится как она организована. На каждой поделке есть ценник и имя мастера, что избавляет от назойливых зазывал и неприятной процедуры торга.